Если кокаин из Аргентины действительно везли депутатам и сенаторам, то многое становится ясным. Ведь не мне одному давно уже кажется, что у нас в парламенте ребята работают как под кайфом? И как можно принимать по двести законов в день, не принимая никакого допинга? Чтобы успеть во всё вникнуть, всё обдумать и не забыть проголосовать?
Правда из-за огромной скорости подчас страдает качество принимаемых законов. Думу прозвали «взбесившимся принтером», но если решения принимались под воздействием порошков, то можно сказать, что еще не всё так плохо – могли и не такое наголосовать!
И еще по-другому будешь смотреть на популярных и самобытных депутатов, когда они обедают в думской столовой и просят дополнительный пакетик сахарку к чаю или кофе. В этом смысле, лучше бы подозрения оказались правдой. Мне было бы проще смотреть на всё это безумие, понимая, что вся законодательная ересь принимается под воздействием «дури», нежели в трезвом уме.
Впрочем, в кокаиновом деле вообще всё пока построено на догадках и недомолвках. Как прекрасно, что главную звезду кокаиновых перевозок Ковальчука до сих пор не могут идентифицировать. Кто он вообще? Гражданин ли он хотя бы России? То ли он аферист, то ли секретный сотрудник спецслужб. Если он аферист, то как легко оказывается можно втереться в доверие к кому угодно, просто раздавая календарики и блокнотики с символикой Внешней разведки.
Это в любом случае очень скверное шоу. Мы должны либо поверить в то, что наши секретные службы дипломатическими каналами доставляют в Россию наркотики. Либо мы должны поверить в то, что всякое жулье способно обмануть те же спецслужбы и дипломатов и возить через океан кокаин сотнями килограммов. Купить его где-то, транспортировать и уже на месте кому-то его отдать, продать, подарить.
И всё раскрылось не в результате хитрой операции, а по чистой случайности. Чистой, как 88-процентный кокаин в подвале посольства в Буэнос-Айресе. И как мы теперь можем доверять нашим дипломатам, отстаивающим интересы России, если в интересах России дипломаты возят кокаин? Как мы можем относиться к депутатам, если впредь во время всякого их выступления захочется не столько слушать, сколько смотреть на зрачки?
Раз уж дело открыто, то чем-то оно закончится, конечно. И не так даже трудно представить чем. Не найдут ни организаторов, ни получателей, а будут только исполнители с неустановленной биографией. И мы будем чувствовать себя так, словно это не они, а мы нанюхались чего-то.
